Механик по понатиям
ОЛЕКСАНДР ПАНАСЮК
Механик по понятиям
рассказ
Валенсия 20025
вступление
— Что, нету денег? — спрашивают. — Так поедь в Испанию! Там, мол, полторы в месяц легко люди зарабатывают.
— А если нет денег на дорогу?
— Так одолжи! Главное — добратся. За месяц всё отобьёшь, с горкой, ещё и останется.
Звучит убедительно, особенно если сидишь дома с калькулятором и верой в чудеса. По цифрам — всё сходится: работа есть, солнце светит, евро капают, жизнь удалась. Даже сам Рокфеллер где-то там, наверху, нервно курит, опасаясь новой конкуренции из Восточной Европы.
Вот только на практике, как обычно, выходит по-другому.
Советовать — не мешки таскать. А таскать, как выясняется, приходится не только мешки, но и сомнения, усталость, одиночество и тоску по дому.
И всё равно едут. Потому что где-то глубоко внутри сидит эта упрямая мысль: «А вдруг у меня получится?»
Деньги, что были на дорогу, растаяли за неделю — как лёд на солнцепёке.
Квартиру снимал у каких-то весёлых испанцев, которые улыбались, но явно не понимали, кто я и зачем появился в их районе с сумкой и глазами, полными надежд.
Работу никто не предлагал. Да и не понимали, чего, собственно, хочет этот потерпевший на фоне пальм и автобусов.
Языковой барьер стоял как бетонная стена.
Говоришь — вроде по-человечески, машешь руками, улыбаешься, даже чертишь пальцем в воздухе форму гаечного ключа — а в ответ только вежливое “mañana”, что, как я быстро понял, означает всё на свете: от “завтра” до “никогда”.
И тогда началась настоящая Испания — не та, что на открытках, а та, где человек один на один с солнцем, усталостью и пустыми взглядами чужих людей.
Где вместо моря — стройка, вместо паэльи — хлеб с водой, а вместо сиесты — мысли о доме и о том, зачем вообще всё это было нужно.
Глава 1. MAN
Три месяца на природе под брезентом — это, я тебе скажу, не отдых, а ускоренные курсы выживания.
Когда спишь под дождём, завтракаешь комарами и сушишь носки на костре, начинаешь ценить даже табуретку с крышей над ней.
После таких «полевых университетов» я почувствовал себя закалённым профессионалом.
И когда попал на собеседование механиков фур, мотивация у меня просто зашкаливала.
— Разбираетесь в системе AdBlue? — спрашивает кадровик.
— Да, конечно! — отвечаю я с горящими глазами, хотя в душе понимаю, что слышу это слово впервые в жизни.
— А с гидравликой работали?
— Ещё как,гидравлика моё хобби! После того, как я трижды под дождём собирал брезент руками, теперь с любым давлением справлюсь,думал я просебя.
— Электрика не пугает? Электрику мы проходим ещё в садике!
— После того, как у меня под палаткой в грозу коротнул чайник, я вообще ничего не боюсь,вспомнилось.
Говорю уверенно, даже вдохновлённо, а сам думаю: лишь бы не попросили нарисовать эту вашу AdBlue…
В конце собеседования начальник долго на меня смотрел и наконец сказал:
— Ну что ж, мотивация у вас мощная. Возьмём на испытательный.
Я кивнул и подумал: вот что делает с человеком жизнь под брезентом — превращает его в специалиста широкого профиля.
Вышел я после собеседования во двор, вдохнул запах дизеля — и сердце защемило. То ли от ностальгии по молодости, то ли от страха, что сейчас спросят, где у фуры мотор.
Передо мной стояли эти громадины — фуры, тягачи, прицепы, вся эта железная стая, у которой, кажется, даже вид усталый, но гордый.
Они не блестели, не хвастались, просто ждали дороги. Настоящие как мужики только на колёсах.
Я подошёл к одной, потрогал бок ладонью — холодная, как совесть прапорщика.
На двери написано «Volvo FH».
Звучит грозно, но внутри я всё равно подумал: ну, хоть не “Волга”, уже прогресс.
Рядом стоял механик в засаленной робе и смотрел на меня, как ветеринар на кота, который притворяется тигром.
— Ты новенький, что ли? — спросил он.
— Ну… типа того, — ответил я. — Испытательный срок.
— Ага. Тогда вот тебе ключи, глянь тормозную систему, если не сложно.
И ушёл. Просто вот так. Без инструктажа, без бумажек, без спасательного круга.
Я остался один с фурой.
Смотрю на неё — она на меня.
Думаю: ну что, дружок, давай познакомимся?
Заглянул под капот. И сразу понял: всё, что я знал про технику, заканчивалось на “Жигулях”.
Тут же мир другой — провода, шланги, какие-то мозги в коробках, а всё это дышит, пыхтит и излучает уверенность, будто говорит:
«Ты не справишься, парень. Закрой обратно и иди подметай улицу.»
Но я не из робких. Три месяца под открытым небом и на особой диете вырабатывают особый вид упрямства.
Взял ключ, покрутил гайку для вида — и тут из-за угла голос:
— Только не трогай клапан AdBlue, а то опять запах будет неделю стоять!
Я застыл.
AdBlue... знакомое слово... где-то я уже блистал на эту тему.
Сделал серьёзное лицо, ответил:
— Не волнуйтесь, я уже с ним работал.
И про себя добавил: в снах.
Глава 2. Первое задание
И тут вдруг нагрянул завгар.
— О, смотрю, осваиваешься? — прищурился он.
— Да, осваиваюсь, — бодро ответил я.
— Нечего осваиваться! Мы тебя взяли официалом — то есть работать, а не осваиваться. Помощников у нас хватает, а работать некому.
Он махнул рукой в сторону стоянки:
— Вон, например, эта — тормоза проверить, может, колодки менять. Та — на гарантии, греется двигатель. А вот эту нужно прогнать по трассе — шумы какие-то сзади, определить и устранить. Короче, работай. Дел невпроворот.
И тут у него зазвонил телефон. Он махнул рукой и пошёл быстрым шагом в сторону офиса.
Испанское солнце жарило,в синем небе кружили альбатросы, пахло дизелем и асфальтом.
Радость прямо распирала. Я — уже не просто “на работе”, я официал, механик серьёзной фирмы.
Энергия перла, руки чесались от желания сделать хоть что-то нужное, важное. Хотелось понравиться коллективу, начальству, да и себе самому.
Я ринулся к последней задаче, что сказал завгар:
Прогнать по трассе и определить шум сзади.
Поднявшись по лестнице, как по трапу самолёта, я оказался в кабине фуры.
Ключи, как назло, уже торчали в замке зажигания.
Габариты меня не испугали — я ведь в армии танки водил, а тут какой-то МАН.
Внутри — коробка-автомат, радио, кондиционер...
Вот это жизнь! Про такую работу мне и не снилось.
Повернул ключ — чудовище качнулось и загудело, ровно, уверенно. Огромные поршни отбивали мелодию величия и комфорта.
От кайфа аж слёзы на глаза — мне доверили как специалисту новый тягач!
Осталось дело за малым — стать специалистом.
Я перевёл рычаг на реверс — она мягко качнулась, как телега со стогом сена, и тронулась назад.
Огромные зеркала показывали всё — и удивлённые лица коллег-механиков, которые, кажется, не ожидали такого поворота.
Вырулив на площадку, я перевёл рычаг в “драйв” и лёгонько нажал на педаль газа.
О, это песня!
Она рванула, как арабский скакун, и понеслась по трассе.
Я сидел с гордо поднятой головой, лицом знатока своего дела.
Коллеги провожали меня взглядами — и мне казалось, они завидуют.
Первый раз за рулём этого тягача — но служба в армии не прошла даром.
Там мы ездили на всём, что гудело и фыркало, а тут какой-то МАН.
Нам ли быть в печали? Кто служил — тому в цирке не смешно.
Она шла по трассе сто пятьдесят в час, а запас чувствовался ещё на столько же.
Но я человек серьёзный — лихачить не стал.
Прав у меня, правда, не было...
Да и зачем? — думал я.
Я же на работе. Шеф сказал: “Прогнать”. Вот я и погнал.
Всё просто. Есть команда — делай. Весело и быстро.
Глава 3. Прогнал — но не зря
Час на трассе пролетел незаметно.
Нашёл разворот на магистрали, наступил на педаль — и вот я уже снова на базе.
Весь народ, кажется, ждал только меня одного. Даже администрация повысыпала в окна.
Как выяснилось позже, слово «прогнать» вовсе не значило «мне».
Прогонял обычно специальный водитель — с допуском, правами и святыми нервами.
Так что, когда я, незнакомый новичок, прямо у них под носом угнал новый тягач и вернулся, смотря им в глаза, — удивились все.
А больше всех — завгар.
Судя по его лицу, белому как лист бумаги, и трясущейся нижней губе, он уже мысленно писал заявление об увольнении.
— Ты... где был?! — хрипло спросил он.
По интонации и взглядам коллег я быстро понял: ехать мне не надо было.
Но отступать поздно. Надо спасать ситуацию.
Я спокойно, будто всё по плану, сказал:
— Прогнал. Послушал. Задний левый подшипник шумит, надо менять.
Он выдохнул, но глаза округлились ещё сильнее.
— А кто тебе сказал это делать?
— Как кто? — возмутился я. — Вы же и сказали!
После моих слов вся фирма смеялась до слёз. Все — кроме шефа.
Тот подошёл медленно, глядя на меня так, будто решал — бить сразу или отложить.
— Ты, — сказал он тихо, — больше так не делай.
Я или водитель. Никто больше не имеет права садиться за руль. Понял?
— Да, шеф, конечно. Или вы, или водитель, никаких проблем.
Он кивнул, сделал паузу, а потом спросил:
— Ну что, определил шум?
— Да, — ответил я уверенно. — Определил.
— Тогда бери и делай. Посмотрим, что ты за гусь.
Глава 4. Ремонт по понятиям
Ремзона встретила меня запахом солярки, металла и давно не мытого энтузиазма.
На стенах висели ключи всех размеров, половина — без владельцев.
В углу лежали тормозные диски, как памятники былым подвигам механиков.
Я подошёл к тягачу, сел на колесо и задумался.
Задний левый подшипник шумит, сказал я.
Теперь надо сделать вид, что знаю, где он.
Скинул перчатки, надел обратно — для уверенности.
Заглянул под прицеп, постучал по металлу ключом.
Звук красивый, гулкий — значит, всё правильно.
Главное — вид профессиональный.
Подошёл сосед по ремзоне — мужик лет сорока, с лицом человека, который видел, как рождаются и умирают “КАМы”.
— Ну что, коллега, ищешь шум?
— Уже нашёл, — ответил я спокойно. — Подшипник.
— А-а-а… — протянул он, уважительно глядя. — Ну-ну. Тогда снимай ступицу.
— Обязательно, — говорю, — только я сначала... теоретически проверю.
Он пожал плечами и ушёл, а я остался один с фурой и мыслями.
Снял колпак, посмотрел на ступицу — здоровенная железяка, блестит зловеще.
Тут я понял: в армии проще было — там, если не знаешь, что делать, всегда был прапорщик, который знал, куда бить.
Решил проверить люфт. Покачал колесо, дернул — шатается. Отлично, хоть что-то конкретное.
Подумал: наверное, действительно подшипник.
Пока я искал съёмник, мимо проходил завгар.
— Как успехи? — спросил он.
— Работаю, — ответил я. — Уже почти разобрал.
Он прищурился:
— Только акуратно, там датчик АБС. Если повредишь — будет весело.
— Не волнуйтесь, — говорю, — я осторожно.
Он ушёл, а я глянул под фуру: действительно, какой-то проводок торчит.
Значит, вот он — датчик АБС, — решил я и аккуратно подложил под него тряпку, чтобы не мешал.
Через двадцать минут я уже был по пояс в мазуте — и по горло в гордости.
Сняв колесо и тормозной барабан, я выудил на свет обыкновенный конусный подшипник. Он сиял предательским фиолетовым оттенком, словно сам признавался: «Да, это я шумел!»
Я чуть не рассмеялся — да это же обычный жигулёвский подшипник, только размером с кулак и весом как добрый якорь. Всё то же самое, только масштабы — для великанов.
Поставил новый, смазал как по науке, собрал обратно — не для отчёта, а для совести. Вытер руки о тряпку, посмотрел на чёрные разводы мазута и вдруг понял: вот она, настоящая работа. Без совещаний, без протоколов, без чужих советов. Здесь всё решается честно — ключом на тридцать два, потом сердцем и головой.
Мазут въелся под ногти, но на душе — будто после бани. Машина снова задышала ровно, глубоко, будто ожила. И я сам, глядя на неё, почувствовал, что снова живу.
Когда затягивал последнее колесо, поймал себя на том, как скучал по этим звукам — по глухому стуку металла, по запаху горячего железа и лёгкой дрожи в руках после тяжёлого ключа.
Никто не хлопал, не ставил лайков, но где-то глубоко внутри тихо щёлкнуло — как новый подшипник в посадке: жизнь налаживается.
Собрал и подумал: вот теперь я не просто механик, я инженер-самоучка с полевым прошлым.
В этот момент завгар снова появился из-за угла.
— Закончил?
— Да, — говорю, — всё тихо, как у монаха в отпуске.
— Молодец, — сказал он. — Потом проверим на ходу.
Он ушёл, а я остался у фуры, посмотрел на свои чёрные руки и улыбнулся.
Ничего, справился. Танки водил,гусеницы тягал, теперь и МАН укротил. А шум… если и останется — главное, чтобы в голове его не было.
Фуру завели — гул ровный, уверенный, как у мужика после доброго завтрака. Я стоял рядом, слушал этот звук и ловил кайф. Даже завгар, тот самый суровый тип, что вчера смотрел на меня как на диверсанта, кивнул одобрительно.
— Ну, вроде живёт, — сказал он.
— Живёт, — ответил я. — И не шумит.
— Проверим на трассе, — добавил он. — Если всё тихо, значит, ты не зря хлеб жуёшь.
Сели вдвоём в кабину. Он молчал, я не вмешивался. На базе все косились в окна, будто ждали, что сейчас фура взорвётся или, в лучшем случае, свернёт в бассейн.
Но она пошла мягко, послушно, как будто и не я с ключами в руках пыхтел над ней.
На первой сотне метров завгар оттаял, даже усмехнулся.
— Ну что, парень, похоже, не зря тебя взяли.
— Я ж говорил, — ответил я с самоуверенной улыбкой. — Главное — не мешать технике работать.
Он посмотрел на меня боковым взглядом:
— Это ты сейчас про кого? Про себя или про меня?
— Про всех, — сказал я. — Механика тоже трогать лишний раз не надо, если он работает.
Он расхохотался. И в тот момент я понял — испытательный срок я прошёл.
Не по бумажке, а по звуку заднего моста.
Вернулись мы на базу — солнце уже клонилось к закату, воздух густел от нагретого асфальта и запаха солярки. Завгар вышел из кабины, хлопнул дверью и сказал, не глядя на меня:
— Ну что, работает как часы. Без вибрации, без шума. Молодец.
И пошёл в сторону офиса. Без “спасибо”, без улыбки. Но я понял — это и было спасибо.
Я остался один у фуры. Стою, смотрю на неё, как на живое существо. Чудовище железное, но теперь — моё. Слушает меня, слушается. Даже двигатель будто вздохнул с облегчением.
Я провёл ладонью по крылу, шершавому от пыли, и сказал тихо:
— Ну что, дружок, вроде сработались.
Рядом проходили ребята из ремзоны, кто-то крикнул:
— Эй, герой, ты там не влюбился в МАН?
— Уже поздно, — ответил я. — Она первая сказала “бр-р-р-р-р”.
Смех прошёл по двору, и стало как-то тепло. Не от солнца — от этого простого, мужского понимания, когда тебя приняли в стаю.
Я сел на бетонный бордюр, достал бутылку воды и хлебнул.
Вода тёплая, но вкусная — победная.
День выдался тяжёлый, руки гудят, ногти чёрные, рубаха в мазуте — а внутри спокойно.
Такое спокойствие бывает только после честной работы, когда никого не обманул, ничего не сломал и даже сам себя уважаешь чуть больше, чем утром.
Епилог
Прошло время. Фуры давно уже не казалась чудовищами, а гаечный ключ — орудием пытки.
Теперь я знал, где у МАНа сердце, где душа, а где тот самый подшипник, который умеет выносить мозг, если к нему подойти без уважения.
Зарплаты всё так же приходили раз в месяц, иногда с задержкой, но с каждым разом я чувствовал: живу честно. Не богато, но по-настоящему.
Иногда вечером, когда солнце опускается за порт и всё вокруг замирает, я сижу на бампере и слушаю, как остывает двигатель.
Он дышит ровно, глухо, и мне кажется, что это не мотор, а сердце — моё, уставшее, но работающее.
Кто-то скажет: не добился ничего. Ни виллы, ни яхты, ни миллиона.
А я скажу — добился.
Понял, что счастье не в евро и не в километрах, а в том моменте, когда железо, руки и душа работают в унисон.
Когда после дня в мазуте садишься на бордюр, пьёшь воду из бутылки и думаешь: “А ведь не зря всё это было.”
Так что, если кто спросит, стоит ли ехать в Испанию за лёгкими деньгами, я отвечу просто:
Ехать — стоит.
Но не за деньгами.
А за тем, чтобы наконец понять, чего ты стоишь сам.
Оглавление
Глава 3. Прогнал — но не зря.13
Глава 4. Ремонт по понятиям..16